Журнал МИР БОЖИЙ № 9 2003г.
Храм Спаса Нерукотворного в Муранове.
Слово иеромонаха Феофана (Замесова)
Иеромонах Феофан (Замесов)- настоятель храма Страстной иконы Божией Матери в селе Артемове и храма Спаса Нерукотворного в усадьбе Мураново
Раньше в Российской империи храмы были различных статусов. Были церкви общеприходские, которые предназначались для нужд жителей деревень, сел, городов, и были церкви так называемые домовые, которые строились большей частью в помещичьих усадьбах. Но не каждый помещик имел право построить в своей усадьбе храм, а только те, которые имели заслуги перед Отечеством.
С 1816 года Мураново становится владением Энгельгардтов. Первый владелец усадьбы генерал Лев Николаевич Энгельгардт, участник румянцевских и суворовских походов, в 1818 году строит здесь домовую церковь. Соответствующее разрешение ему было подписано Синодом. Но церковь находилась не на том месте, где сейчас, а в составе усадебного дома. Кстати сказать, усадебный дом имел иную форму, не ту, которую он имеет сейчас. Нынешний усадебный дом был построен великим русским поэтом Евгением Боратынским, который был одним из последующих владельцев этой усадьбы. А генерал Энгельгардт имел дом несколько иной формы, и вот в одной из пристроек был храм в честь Казанской иконы Божией Матери. Совершались богослужения в основном священниками из соседних приходских храмов и, как правило, только пока семья хозяина жила здесь. Зимой семья переезжала в город, и богослужения прекращались. Но в храме был антиминс и вся утварь, необходимая для совершения самого главного Таинства Православной Церкви — Божественной Евхаристии, Литургии.
В 1836 году генерал-майор Лев Энгельгардт скончался. В связи с определенными обстоятельствами (в частности, в архиве упоминается недееспособность его сына) храм был упразднен, и утварь была передана в соседние храмы, в частности, в храм села Рахманова. Это достаточно известное село по дороге к Святой Троице, к Преподобному Сергию. Усадьба осталась без храма, и ее обитатели вынуждены были для исповеди, причастия, для духовных нужд ездить в соседние храмы, а это было не так близко. К примеру, то же самое Рахманово — около восьми верст, Софрино — столько же, Мартьянково — еще дальше. Такое положение вещей не удовлетворяло хозяев усадьбы, и он подали прошение о том, чтобы здесь вновь создать домовую церковь, хотя с момента упразднения церкви во имя Казанской иконы Божией Матери уже прошло немало лет. Прошение было подано в Синод в 1878 году, когда владельцами усадьбы были Иван Федорович Тютчев и Софья Львовна Путята.
Прошение было удовлетворено, разрешено было построить храм в честь Спаса Нерукотворного. Почему именно такой выбор? Нерукотворный образ Спасителя, как мы знаем, связан с царем Авгарем, правителем города Эдессы, и является одной из икон, покровительствующим царям, царской семье, поэтому многие помещики в своих усадьбах старались делать храмы во имя Спаса Нерукотворного. В поселке Клязьма, хотя храм был не домовый, а общеприходской, но он был отстроен к 300-летию дома Романовых и тоже посвящен Спасу Нерукотворному.
Тютчевы, будучи людьми, видимо рационального склада, не стали делать проект какого-то большого собора, огромного храма, а решили перестроить под храм старинный, еще ХVIII века, амбар. Конечно, перестроить здание амбара под храм было проще, чем рыть новый котлован, выкладывать фундамент заново и т.д. Но тут возникла такая особенность: амбар был квадратной формы, и, надстраивая храм получили здание тоже квадратной формы. В Синоде встал вопрос, почему же проект храма такой не совсем традиционный для нашей русской архитектуры — кубической формы, без алтарного закругления, так называемой апсиды. Но Иван Фёдорович Тютчев сумел это объяснить. Тут разные есть версии, в советский период чаще говорили, что это проявление его находчивости, его острого ума, а сейчас многие склоняются к тому, что это было напротив, проявление его духовности, Промысла Божия в его жизни. Что же произошло? Когда в Синоде спросили: «Почему храм у вас нетрадиционной формы?, он сказал, что в видении или во сне увидел Сионскую горницу, где Дух Святый сошел на Апостолов. Она имеет прямые углы, и ему захотелось это повторить в храме, который должен был находиться в усадьбе Мураново. Возможно, это видение имело место. Но, может быть, здесь имела место его находчивость. Так или иначе, ответом были удовлетворены, подписали проект, и храм достаточно быстро был завершен. В 1878 году работы были начаты, к концу этого года они были завершены, и уже в конце декабря храм был освящен. Подписывал разрешение на строительство храма не кто иной, как Святитель Иннокентий, Митрополит Московский.
Когда храм был освящен, кто же стал совершать здесь богослужения? В основном совершали богослужения иеромонахи Свято-Троицкой Сергиевой Лавры- те, которые по состоянию здоровья не могли находиться в монастыре, вернее сказать, не могли трудиться на тяжелых физических работах, потому что жизнь в монастыре — это не только молитва, богослужение, но и непрестанный физический труд. Как два крыла у птицы, так и у желающего найти спасение души должно быть два крыла, две опоры — это молитва и труд. Но те, которые работать не могли по каким-то недугам или болезням, выходили за штат, и с разрешения начальства, с согласия хозяев усадьбы приезжали сюда, жили здесь в усадьбе, проводили регулярные богослужения — в субботние, воскресные, праздничные дни — и преподавали для детей в школе. Была построена школа специально для крестьянских детей, она так и называлась — Тютчевская школа. И вот именно батюшки вели здесь уроки.
Часто посещали храм и высшие церковные иерархи. Почему? Потому что Тютчевы, во-первых, были люди очень общительные. Во-вторых, наверное, потому, что Мураново — это особое место, оно связано с литературными деятелями нашего Отечества, с историей, культурой России. А в третьих, многие церковные иерархи сами были выходцами из дворянского сословия и поддерживали связь с благочестивыми дворянскими семьями. Сюда приезжали не только русские, но и сербские, болгарские архиереи. Часто здесь бывал митрополит Трифон (Туркестанов), в дневниках обитателей усадьбы его имя упоминается многократно. Еще до своего митрополитства, когда он был еще на более низкой ступени иерархии, он бывал в этом храме и совершал богослужения.
Как я уже сказал, храм имел статус домового, а это значит, что он был предназначен для нужд одной семьи, для обитателей усадьбы. Но на деле все было иначе — храм был доступен для всех людей. Когда мы учились в школе, нам говорили о том, что помещики пренебрегали простым народом, возносились, отчуждение было, и т.д. Но вот мы читаем старинные записи, дневники, архивы и видим на примере этого храма совершенно обратное. Храм строили изначально для нужд одной семьи, но его двери были открыты для всех, и отчужденности никакой не было. В этот храм ходила и прислуга усадебная, ходили и крестьяне, жившие в окрестных деревнях и селах, ходили и просто богомольцы, и все вместе молились во время богослужений и причащались из одной Чаши, крестьянские дети пели на клиросе и в алтаре даже прислуживали, звонили в колокола, т.е. было духовное единение. Здесь, в церкви. Люди разных сословий чувствовали, что между ними пред Богом нет разницы, что во Христе все друг для друга братья и сестры.
Какие были здесь традиции? Конечно, торжественно отмечался престольный праздник, торжественно отмечались дни царские, именины, юбилеи царские. Торжественно отмечались дни ангелов членов семьи, находившихся в этой усадьбе, помимо богослужений, помимо молебнов, крестных ходов, даже светская часть сюда включалась. Устраивались торжественные фейерверки, часто на улицах устраивались столы, богомольцев поили чаем с пирогами, пел хор, подобранный из мальчиков.
Была традиция крестных ходов на святой источник, минут десять ходьбы.
Там была устроена часовня, там было приспособлено все для совершения водосвятных молебнов. И регулярно по праздникам совершались крестные ходы. Теперь мы эту традицию возобновили. Мы сейчас ходим три раза в год — на праздник Крещения Господня, на праздник иконы Божией Матери Живоносный источник и на престольный праздник Спаса Нерукотворного, 29 августа.
Здесь бывали неоднократно великая княгиня Елизавета Федоровна, создательница Марфо-Мариинской обители, ныне прославленная в лике преподобномучеников. У нас, к великой радости, сейчас в храме есть икона с частицей её мощей, и более того, в прошлое лето у нас в Мураново проводились очередные Елизаветинские чтения, потому что Тютчевы были очень связаны с преподобномученицей Великой княгиней Елизаветой. Особенно Иван Федорович Тютчев, владелец усадьбы, сын поэта. Он состоял чиновником особых поручений при Московском генерал-губернаторе великом князе Сергее Александровиче до самой его трагической кончине в 1905 году, был председателем Елизаветинского благотворительного общества, а его зять Василий Евгеньевич Василий Евгеньевич Пигарев был секретарем великой княгини Елизаветы Федоровны. Великая княгиня подарила Ивану Федоровичу фотографии свою и своего супруга, великого князя Сергея Александровича. После того, как произошла революция, нельзя было открыто хранить эти портреты, и, видимо, внук поэта, первый директор музея Николай Иванович Тютчев, спрятал их, и многие годы никто об этом не знал. Когда была реставрация дома, разбирали перекрытия, и вдруг там, в перекрытиях обнаружили холщовый мешок с этими фотографиями, на которых дарственная надпись самой великой княгини. Эти фотографии находятся здесь, в музее-усадьбе Мураново. До сих пор жив крестник великой княгини — правнук Ф.И. Тютчева Николай Васильевич Пигарев. Ему сейчас уже под 90, он профессор Тимирязевской академии, доктор сельскохозяйственных наук, до недавнего времени ещё преподавал и, слава Богу, в светлом разуме. Он здесь в этом храме принял Святое Крещение, а великая княгиня была его восприемницей. Это документально подтверждено.
Что еще можно сказать об этом храме? Надо обратить особое внимание на то, как относились те, кто жил в усадьбе, к своему храму. У них было немало прислуги, они были достаточно богаты, казалось бы, что проще — отдай указание, чтобы убрались в храме. Но, однако, они сами чистили подсвечники, сами убирали ковры, сами мыли полы — почему? Потому что они считали, что сделать что-то для церкви, для храма — это не обуза, не какая-то обязанность — это великая честь, еще не каждый человек достоин такой чести, чтобы потрудиться для дома Божия. Но не только об этом храме они заботились, они заботились еще и о том, чтобы отправлять пожертвования в русские монастыри, в частности, в Саров и в Дивеево. Имели близкую связь с местами, связанными с жизнью угодника Божия преподобного Серафима Саровского. У нас в музее находится старинный, возможно, даже прижизненный портрет преподобного Серафима Саровского.
Стоит напомнить и о том, что хозяйка усадьбы многим в деревне была крестной, многих крестьян крестили и венчали в этом храме-несмотря на то, что храм был домовый, он действовал как общеприходской, и всех, кого здесь крестили, благословляли иконой Умиление Пресвятой Богородицы. Поэтому в некоторых домах местных жителей ( хотя сейчас здесь не так много коренных жителей, когда колхоз образовался, сюда ехали со всей России, и сейчас самые разные можно найти корни у тех людей, которые сейчас проживают в Муранове) я видел писаную старинную икону Умиление Пресвятой Богородицы, копию той, перед которой молился угодник Божий, преподобный Серафим Саровский.
И, наверное, промыслительно, что день рождения музей-усадьбы попадает на 1 августа, день памяти Серафима Саровского. Так проходила здесь духовная жизнь. Хозяева усадьбы были весьма благочестивы, перед началом каждого дела, перед путешествием, перед полевыми работами постоянно совершали молебны, и дом освящался, окроплялся — то есть все делалось с Божиим благословением.