Часть 1
Храм строит человека, когда тот строит храм.
Игумен Феофан (Замесов) родился в 1974 году в городе Пушкино. Закончил школу в 1991 году, в 1998 был пострижен в монахи и рукоположен в священный сан.
Член епархиального отдела Московской епархии по пастырской работе в вооруженных силах. Настоятель церкви Страстной иконы Божией Матери села Артемово Пушкинского района. Отец Феофан окормляет воинские части на территории Пушкинского района и за его пределами, в том числе легендарную 21 ордена Жукова бригаду оперативного назначения войск национальной гвардии России (Софринскую бригаду), подразделения силовых структур Пушкинского района, выезжает в расположение бригады на Северном Кавказе, много работает с ветеранами чеченских кампаний. В сентябре 2005 года основал возле усадьбы «Мураново» детский парк памяти детей Беслана. Настоятель храма Спаса Нерукотворного в Муранове, отец Феофан – один из самых известных «полковых священников» современной России.
Путь, пройденный Софринской бригадой войск национальной гвардии России из подмосковного Ашукино, по-настоящему боевой: Баку, Тбилиси, Фергана, Нагорный Карабах, Душанбе, Нахичевань, Вильнюс. За эти годы в различных военных конфликтах свои жизни за Родину отдали 109 бойцов Софринской бригады.
Пролог
Мы встретились с отцом Феофаном (Замесовым) в трапезной храма Спаса Нерукотоворного в усадьбе Тютчевых «Мураново». Среди прихожан оказалось несколько одноклассников отца Феофана, которые рассказали нам интересные случаи из непростой и насыщенной событиями жизни батюшки. После трапезы мы обратились к нему уже с конкретными вопросами.
Быть нужным!
— Отец Феофан. Спасибо за приглашение и за трапезу, за которой мы уже услышали от ваших прихожан много хорошего о Вас. Один вопрос они затронули, но не раскрыли. Мы узнали, что Вы некоторое время назад перенесли тяжелую травму. Расскажите, как Вы попали в аварию и что произошло с Вами после.
— Я попал в аварию, когда приходской водитель после тяжелого трудового дня заснул за рулем, и мы выехали на основную дорогу, причем я тоже был усталый и заснул в машине. Вот мы так и вылетели на встречку. После чего я с тяжелой травмой головы попал в институт Склифосовского. И шофер сильно пострадал, но, слава Богу, не погиб. Мы с ним после этого еще на Кавказ съездили. Ну так вот, выписали меня из больницы, попал я домой, и узнал, что закрывают домовой храм в нашем Муранове. И настолько я огорчился, и настолько себя плохо почувствовал, что не мог служить. Вроде бы как и выписали меня из больницы здоровым, а силы меня покинули, и я словно бы пустым сделался. Месяц-два проходят, а я никак не приду в себя. Я в такой тревоге был: дела надо выполнять и служить надо, а сил нет. Что делать? И вдруг звонят из воинской части и сообщают, что предстоит очередная командировка на Кавказ, в Чечню. И говорят: «Вот так, батюшка, приезжайте, надо будет молебен отслужить на Чкаловском аэродроме перед отправкой, благословить солдат и офицеров, договориться, как в Чечне сделать часовню в пункте нашей дислокации, всем в дорогу раздать иконки и договориться, чтобы Вы туда к нам приехали. Вы нам нужны». И когда я услышал: «Вы нам нужны»- на меня так это подействовало, что я поднялся. Видимо это большое значение имеет, когда человек кому-то нужен. Я много в жизни людей видел, у которых в принципе все есть, но они не радостны и не особо счастливы.
-Как Вы думаете, почему?
-Потому что они не особо кому нужны. Человек живет как бы для себя, и у него нет в жизни ни стимула, ни удовлетворения. А когда человек кому-то нужен, то гораздо легче все тяготы преодолеть. И на меня это так подействовало, что я сразу поднялся и поехал в бригаду. Это было 23 февраля, я провел мероприятие и поехал на Чкаловскийй аэродром. А там тоже чудеса: по времени уже должны были улететь, но что-то не отпускало. Я приехал, молебен отслужил, раздал каждому по Евангелию, а народу видимо-невидимо — и тут же прозвучала команда: «По самолетам!» И времени хватило только-только…
Или был еще случай. Как-то раз я что-то переживал сильно: с музеем были какие-то вопросы, еще что-то, а я ослабел и лежал, словно пласт, сил нет никаких, ну, думаю, надо в больницу. И вдруг приезжает женщина с больным ребенком. А у нее была такая вера, что сказала мне: «Батюшка, если вы молебен отслужите, если благословите дитя, то будет нам облегчение». И я понял, что есть такие ситуации, если людям надо – мертвый встанешь и пойдешь, потому что есть долг. И я встал, отслужил молебен и как-то сам наладился, так сказать, поневоле выздоровел.
Храм для бездомных
— Отец Феофан, расскажите о начале своего служения.
— К началу своего служения, это был 1997 год, направили меня в храм села Артемово, где у нас большинство бездомных сейчас живет. Там никто не хотел служить, потому что там место бесперспективное. В том плане, что там не было коренного населения. В России полная нестабильность — 1997 год. А в моем Артемово живет несколько человек и среди них одна пожилая женщина, звали ее Раиса. И вот она, когда вышла на пенсию, такой высокой целью задалась: что-то сделать полезное для людей, для Бога и для Церкви. Чтобы остаток жизни, а ей было за шестьдесят, провести с пользой, чтобы были какие-то плоды, чтобы было с чем предстать перед Господом. И вот она стала молиться: «Господи, подскажи, что сделать?» И ей приходит мысль: «В своей деревне Артемово построй храм». А там и дороги-то нормальной не было, и населения оставалось семь человек. А как строить храм? Она начала ходить в администрацию, еще куда-то, но никто серьезно ее не воспринимал. Потому что у нее нет ни денег, ни материалов, ни строителей. И, естественно, ничего не получалось. И вдруг она вспомнила, что подобные дела надо делать по благословению, и желательно не просто по пастырскому благословению, а по старческому. Мы ведь верим, что через духовников-старцев подается воля Божья. И Раиса поехала в Троице-Сергиевскую лавру. Служба была под какой-то праздник, и к отцу Науму она, конечно же, попасть не могла, народу было очень много. И вот все священники вышли на полиелей. И вдруг старец в ее сторону оборачивается, и вот так вот наклоняется к ней. И она поняла: обращается к ней. Он ее словно бы услышал и поклоном дал свое согласие. И тут у нее все пошло как по маслу: благочинный благословляет, администрация регистрирует, и потом стали выделять землю. И Раиса вдруг вспоминает, что на том месте, что отвели под храм, когда-то жили двое пожилых людей, которые выделялись своим благочестием и мечтали, чтобы в их деревне был храм. А односельчане не верили, времена-то были в ту пору хрущевские. Потом одна женщина, когда я уже начал служить, рассказала, что за несколько лет до строительства храма случай на том месте произошел. Домик-то старичков сравняли с землей, там было поле, и один мальчик гулял по этому полю, поднял глаза и увидел, как с небес Господь благословляет это место, как на иконе Спаситель. Мальчик прибежал домой возбужденный, мать не поверила, но соседям рассказала. И вот через какое-то время на этом самом месте дают участок под храм. Начали строить, и старики вспомнили предание, что в стародавние времена по водам реки Сумерь, которая течет недалеко от села, плыла икона. Люди, которые работали в поле, вынули ее из воды. И увидели образ Божией Матери «Страстная», по бокам – ангелы с орудиями страдания Господа. И жители села поняли, что это не случайно, а особое какое-то знамение, раз Матерь Божия явила икону в воде. И они поставили на берегу реки часовню во имя Страстной иконы Пресвятой Богородицы. Там поставили эту икону. Изначально эта деревня принадлежала Троице-Сергиевой лавре, но когда началась секуляризация земель при Петре I и Екатерине II, эти земли были переданы сподвижникам Петра I Пальчиковым. И они эту часовню обновили, сделали ее каменной. А в 1933 году ее разломали, и икона пропала. Деревня осталась и без храма, и без часовни, и без своей иконы. И вот когда уже в наше время выделили землю под строительство нашего храма, Раиса, которая впоследствии стала монахиней Феодосией и упокоилась в этом храме в 2009 году, стала собирать деньги на строительство: ходила по электричкам, по поездам, по организациям с ящиком, собирая пожертвования. И много ей доставалось печали: и милиция ее выталкивала из вагонов, и бомжи отнимали ящик, и сын пьянствовал и бил ее, мол, зачем понесла деньги на церковь. Но постепенно, благодаря ее упорству и помощи Божьей, храм стал созидаться.
— А вы помните свою первую встречу с Раисой?
— Конечно. Это 1997 год. Я еще не был священником, а просто трудился на приходе с одним батюшкой, который тоже был монахом, и вот мы едем с ним в метро в Москве, и Раиса к нам подходит. Разговорились, и оказалось, что мы из одного района, из Пушкинского, и она по благословению собирает деньги на строительство храма в Артемове. И я еще говорю батюшке: «Какая усердная, вот таким должен быть староста храма». И вдруг, когда я приезжаю к благочинному, он мне предлагает тот приход, Артемово, для которого Раиса собирала пожертвования.
-Это был ваш первый приход?
—Да, он и сейчас у нас в нашем составе, он основной по статусу.
-А много у вас храмов?
—Сейчас у нас 15 храмов и 11 часовен.
Постриг и постижения
-А как вы стали монахом? Вы ведь очень молодой человек.
—Господь так все устроил: мне предложили, я дал согласие, и митрополит благословил на принятие монашества и священного сана. Начинался 1998 год. Это было 22 января, когда меня постригли с именем Феофан.
—Какое знаковое имя.
—Тут еще интересней произошло. Когда меня постригали в монашество, настоятель Коломенского монастыря держал три жребия с именами, и все они были на букву «Ф»: Филипп, Феофан и Феодосий, все празднуются друг за другом. Я сначала растерялся, а потом вытащил средний. Это оказался «Феофан».
— Так это у вас на днях 20-летие принятия пострига будет!
-Да-да. Меня постригли, и я начал служить. А в Артемове из жителей тогда осталось 4 человека, остальные все поумирали. И я начал ходить по деревням, ходил пешком, иногда ездил на машине. И везде служил молебны, многие пожилые люди были не в состоянии добраться до храма. Мы приезжали к ним сами. Так народ стал пробуждаться.
-А в Артемове как часто служите?
-Еженедельные службы ведем, но там немного народу. Хотя сейчас, когда разрешили прописываться на садовых участках, многое изменилось, люди стали заселяться на постоянное место жительства, и возникла потребность в храме. Теперь там человек сорок проживает, а когда я начинал, было четверо.
-Отец Феофан, расскажите, как вы дальше строили артемовский храм.
-Вначале я скажу, что в этом храме самое необычное. Он привечает бездомных людей. И вот когда мы еще только начали принимать в Артемово бездомных, наш храм даже еще не был достроен…
—Бездомные помогают возводить стены храма?
-Это обоюдный процесс: храм строит человека, когда тот строит храм. Но не только потому мы принимаем бездомных, что нужна рабочая сила, но и главное, потому, что так учит Евангелие: дела милосердия — это часть нашей веры. Я даже думаю так, что человек не может называть себя по-настоящему православным, если, имея возможность совершать какие-то бескорыстные дела, не делает этого. Так вот, мы стали принимать бездомных людей, и этим определилось наше социальное служение.
-А где они жили?
-Вагончики привозили, срубы были. Мы дачи охраняли — там нам дали дом, и начали люди идти к нам. Тогда же я вспомнил, что у нас есть здесь часть, Софринская бригада. Как раз тогда был промежуток между первой и второй чеченскими войнами. И я послал свою помощницу к командиру бригады, генералу Савельеву. Он откликнулся и начал давать солдат нам в помощь, технику нам давали. И с их помощью нам удалось расчистить завалы внутри мурановского храма, достроить артемовский храм. Благодаря воинской части мы постепенно начали вставать на ноги.
Мурановские святыни
-Какое место в вашей жизни занимает Мураново?
-Наиважнейшее! Когда я узнал, что в Мураново есть старинный домовый храм семьи Тютчевых, и что храм этот стоит закрытым 70 лет, то сильно опечалился. И мы решили просто здесь отслужить молебен. Музей тоже был уже 14 лет закрыт на реставрацию. Потом уж музей открыли, а храм все равно был закрыт. Храм изначально был построен на основании старинного амбара конца XVIII века, где мы с вами сейчаc трапезничали. А сам храм построен в XIX веке. В следующем году храму будет 140 лет. Когда Тютчевы были тут хозяевами, они всех пускали в него молиться, ходили и дворяне, и крестьяне со всех деревень в округе, и крестьянские дети вместе с дворянскими пели на клиросе, и все причащались из одной чащи, не было различения, как братья и сестры во Христе. Крестные ходы на источник совершались. А в Муранове в храме семьи Тютчевых находилась тогда и сейчас находится икона Божией Матери «Корсунская», особо чтимая, которая была явлена в видении тетке матери поэта графине Анне Остерман в Москве. Три раза Матерь Божия являла эту икону, и вот она была обретена, и по семейной линии перешла к Тютчевым. И всегда в трудные минуты вся семья перед этой иконой молилась. И вот грянула Октябрьская революция, и храмы, и усадьбы, которых было много вокруг, стали закрывать и разрушать. Но по молитвам обитателей усадьбы молодое советское государство неожиданно принимает решение не только не закрыть «Мураново», но и дать ему статус музея. И храму дали на тот период статус приходской церкви. Священник и община заключили с властью договор, и мурановский комплекс сохранился, а там много подлинных вещей – 99 процентов, что само по себе редкость в подобных музеях. Здесь долго служил священник — отец Иоанн Добросердов. Потом он овдовел, был пострижен в монахи и был рукоположен в сан епископа. В 1937 году, когда он был епископом Можайска, его арестовали и расстреляли на полигоне в Бутове. Он причислен к лику святых. Для нас важно, что когда-то он здесь молился, и как новомученник, он за нас теперь молится в Царствие Божием. И вот жизнь шла, после революции десять лет храм действовал как приходской, но участь многих церквей не миновала и мурановский храм. Пасху отслужили в 1928 году, и пришли представители власти, показали ордер на изъятие здания, и передачи его колхозу. И начали выносить иконы из храма и складывать их в овраг. Некоторые иконы прихожане храма спасли. И сами потомки Тютчевых сохранили изображение «Спаситель на кресте» от одного известного художника – Ивана Алексеевича Астафьева. И в начале 2000-х годов передали его нам.
-А сохранилась «Корсунская»?
-Сохранилась большая семейная икона, она находится недалеко отсюда, в храме села Рахманово, который не закрывался в советские времена. Там она до сих пор и находится.
—А что стало с мурановским храмом?
-Мурановский храм передали под хранилище: в нижнюю часть ссыпали овощи, а в верхнюю – зерно. И таким образом храм был закрыт. После войны он был открыт как музей, потом его опять использовали как склад, но теперь для музейных экспонатов. В таком состоянии храм дошел до 90-х годов. Таким его я и встретил. Состояние его к этому времени было печальным: храм не проветривался, не просушивался, не ремонтировался. Все проваливаться стало, в подвал пошла вода, и дальнейшее использование его в качестве фондохранилища стало невозможным. Храм стоял просто закрытый: все полы провалились. Я вот когда начал в Артемове служить, заинтересовался: думаю надо бы договориться с сотрудниками музея, чтобы здесь отслужить хотя бы один молебен. В сам храм было не войти, в притвор только. Отслужили молебен. А одна женщина говорит: «Батюшка, знаете сколько лет не было службы? Ровно семьдесят лет, с 1928 года.» И я начал приезжать потихоньку служить молебны. А уже в это время сотрудники музея, не зная субординации церковной, написали письмо не митрополиту, а прямо патриарху Алексию II, чтобы восстановить богослужения. А так как храм расположен в Московской области, патриарх этот вопрос переадресовал нашему владыке, митрополиту Ювеналию, а тот, узнав, что мой приход ближайший, передал нам его как приписной, хотя мы здесь служим даже чаще, чем в Артемове.
Софринская бригада
-А как в вашу жизнь мирного священника вдруг вошла военная тема?
-Впервые с Софринской бригадой я соприкоснулся, когда еще учился в школе. На уроках военной подготовки мы сдавали нормативы по стрельбе именно в этой части. Но тогда я и представить себе не мог, что именно здесь буду исполнять свое пастырское служение. А тесная связь у нас сложилась уже позднее. Именно Софринская бригада стояла у истоков духовного служения в Вооруженных силах. Военные помогли встать на ноги нашему приходу, помогали строить храмы.
-А как в постсоветской армии возобновилась деятельность полковых священников?
-В масштабах страны – не знаю, но в нашей истории это было так: я услышал от командира бригады о том, что было бы хорошо начать пастырское окормление бойцов, а также построить на территории части часовню для поминовения всех погибших воинов. Сто девять бойцов погибли, исполняя свой долг перед Родиной в различных горячих точках. Я стал часто приходить в часть. Служил здесь молебны, панихиды, выступал перед бойцами с напутственным словом. Окончательно мы сблизились после того, как я стал регулярно приходить к военным и проводить беседы о вере, о смысле жизни и служении Родине.
— А как к вам относятся солдаты? Это же очень непривычное армейское мероприятие – беседы с батюшкой…
—Первое время ко мне относились недоверчиво, особенно некоторые офицеры. Люди не могли привыкнуть, что какие-то вещи могут делаться на добровольной основе и безвозмездно. Теперь многие офицеры сами приезжают к нам в Мураново, чтобы помочь нам, чтобы помолиться, многие причащаются…
—У вас ведь не только Софринская бригада в окормлении?
—Конечно, нет. Мы проводим пастырскую работу в более чем десяти крупных воинских соединениях Подмосковья и стараемся сделать так, чтобы каждая воинская часть была закреплена за определенным храмом. Священник должен приходить туда беспрепятственно, и совершать требы и молебны.
—Так вы стали армейским священником?
-Нет. Это был очень постепенный процесс. Тогда я еще не проводил церковные службы в части. С одной стороны я видел, что духовная работа в части необходима, потому что воины подходили, задавали какие-то вопросы, просили помолиться. Но я боялся, что не смогу понести тяжесть этих трудов. И вот осенью 1988 года я познакомился с известным пушкинским краеведом Григорием Борисовичем Китайгородским. Я его потом крестил. Ему очень нравилась история нашего края, он любил пушкинскую землю. Оказывается, многие деревни имеют названия от человеческих имен: Артемово, Данилово, Алешино, Володькино, Герасимовка. И он мне дарит свою книжку «По нехоженым местам Пушкинского района». И я начал вникать, где какие храмы стоят, какие разрушены. Я ведь родился здесь, на Кудринке, в Пушкино, но по матери я из Ярославской области, деревни Аксенково, что около Годенова. Я там много в детстве жил и часто туда ездил вместе с родителями. И отец до сих пор там все лето и осень проводит. Хотя ему уже 82 года, но он активный, все время двигается. Всю жизнь работал слесарем газового хозяйства города Пушкино. А мама умерла уже. И вот, читаю в краеведческой книге про деревню Мартьянково, а там рассказывается, что в этой деревне в 1825 году помещица Фекла Протасьева добилась, чтобы ей разрешили за свой счет для крестьян отстроить храм в честь мученика Иоанна-воина.
-Это Иоанн Русский?
-Нет, Иоанн Русский – это более поздний исповедник, который пострадал от рук турок. А есть еще древний святой первых веков христианства, один из первых мучеников. И написано у Китайгородского, что этот храм закрыли одним из последних в Пушкинском районе в 1937 году, а взорвали в 1959 году. И остались развалины. Машины у меня не было, а пешком – 15 километров. И мы вместе с одним дедом поехали искать эту деревню. На карте дорога к ней есть, а на местности – нет. Выехали на бетонку у Алешина, смотрим: нет деревни такой. И только пешком можно было найти ее. Брошенные поля, домики пустые – осень уже была. Мы идем и вдруг видим: на краю деревни словно скала высится. Подошли ближе, а это стена храма, которая не поддалась взрыву. Смотрим, вдоль стены – тропка, пошли по тропке через заросли крапивы, кусты, а тропка к стене подходит. Смотрим дальше – ниша, а в ней иконки стоят, свечи, полотенца чистые, лавочка. Даже цветы стоят. Мы удивились. Селений там нет, но кто-то бывает. Пошли мы по домам. И из одного дома выходит старушка. Ей было 90 с лишним лет, и звали ее Ксения Семеновна Ратникова. И она помнила: какой был храм, имена священников, как храм закрыли, и как его взорвали. Но у нее такая любовь к Господу была, что она каждый день ходила молиться к храму. А когда она ослабела, так она зимой в горку на коленях залазила, хватаясь за кусты. Нас так это поразило, что мы организовали туда крестный ход и поставили там крест, и решили потихоньку восстанавливать там храм. Сначала часовню, потом – храм. А как проехать? И тут нам военная часть пришла на помощь: давала машины «Урал». И получилось так, что волей-неволей приход стал активно взаимодействовать с воинской частью.
-А как создавалась бригада?
-Началась вторая Чеченская, и стали меня иногда приглашать служить молебны перед отправкой. Но там приезжали еще батюшки из хотьковского монастыря, так как в Хотькове был дом бывшего командующего внутренних войск Советского Союза генерала Шаталина. И монастырь восстанавливался силами бригады. Шаталин первым вводил войска в Чечню. И он создавал нашу бригаду. Жена его к нам приезжает часто, Тамара Кирилловна. Потому что во времена перестройки начались межнациональные конфликты, и появилась необходимость в такой бригаде оперативного назначения. И на базе 504 полка МВД командующий внутренних войск сформировал Софринскую бригаду. И уже через три месяца она была отправлена в первую командировку.
-Какие ваши успехи, отец Феофан, от соработничества с армией ?
-В части уже есть своя войсковая чудотворная икона «Трех радостей». Благодаря Божиему промыслу, много чудес происходило во время наших командировок. Случалось, что автомобиль с солдатами подрывался на мине, шансов выжить не было, однако хранимые иконой «Трех радостей» бойцы оставались невредимыми. Для Бога нет ничего невозможного, жизнь и смерть наших солдат наполнены глубочайшим смыслом. Многие погибли защищая свое Отечество. Они не откупились от службы, не растратили себя в пьянках и разгулах, не погибли в хмельной драке. Самое главное для человека – хорошо, по совести делать свое дело, находясь на своем месте. Делать все, что от него зависит! А мы рядом. Мы разделяем с нашим войском все радости и беды.
Часть 2
Спасительная икона
-Отец Феофан, а есть у вас в памяти случаи с чудотворными иконами?
-Каждая икона чудотворна. Потому что Господь творит чудеса каждый день. Но вот один случай я вам сейчас расскажу. Во время 2-ой Чеченской войны сюда к нам, приехала комиссия МВД, они осмотрели все и заехали в музей. Один генерал зашел в храм и увидел, что он действующий. И когда он увидел это, то заплакал. Служащая храма спрашивает: «Вы почему плачете?» Отвечает: «Знаете, я от радости плачу. Я был здесь в молодости командиром части и все время приезжал с женой прогуляться, тогда музей и храм были закрыты. Храм этот мне так запал в душу, что где бы я ни был, все время вспоминал его. Понимаете? А теперь сбылась моя мечта: храм открыли». И на память он передал нам икону, которая спасала его много раз.
-А как звали этого человека?
-На тот момент это был начальник главного штаба внутренних войск МВД России, генерал-полковник Борис Павлович Максин. И он привез свою икону в наш храм. И оказалось, что когда он был еще командиром части, и зная, что рядом находится завод церковной утвари, Борис Павлович заказал для своей семьи икону Господа. И как могли, они с женой перед ней молились. А когда Борис Павлович пошел на повышение, ему по долгу службы приходилось бывать во всех горячих точках: Баку, Сумгаит, Нагорный Карабах, Чеченская республика и так далее. И везде эту икону он возил с собой. И были десятки случаев, когда он не должен был остаться в живых, но он, слава Богу, выжил. Многие удивлялись: какая сила тебя хранит, а он знал, что это Господь его хранит за его веру. И с того момента, когда Борис Павлович привез нам икону, у нас началось более тесное взаимодействие с Софринской бригадой.
-А какие-нибудь случаи он рассказывал?
-Однажды он летел в вертолете и сидел на лавках, которые идут вдоль бортов. И тут ему пришла мысль пересесть на другую сторону. Беспричинная, навязчивая мысль. Он пересел. И в этот момент вертолет попал под обстрел и там, где он сидел раньше, борт прошила очередь. Если бы он не пересел, он бы погиб. А ведь обычно никто не пересаживается во время полета. Или еще случай. Он ехал на машине по дороге, которая была проверена инженерной разведкой. Эта разведка ночью проходит и специальной аппаратурой проверяет дорогу на случай закладки взрывчатых веществ. И вот ему пришла мысль поехать по другой дороге, не проверенной разведкой. Водитель ему говорит: «Товарищ генерал, та дорога не проверенная». А он все равно решил, что поедут по ней. И только потом, когда они благополучно проехали, они узнали, что в том месте, где они должны были ехать, инженерная разведка пропустила закладку большого запаса взрывчатки. Много было разных случаев. и даже когда у генерала было ранение серьезное, при котором он не должен был остаться живым. И вдруг он не только выжил, но и поправился в очень быстрые сроки. Врачи удивлялись: обычно после таких ранений и в живых не остаются, а тут раз – и быстро поправился. Такой вот верующий и очень порядочный человек. И вот с этой иконы и началось наше взаимодействие, все тесней и тесней. Потом я стал приезжать на присягу, на молебны при отправке солдат на войну, проводить встречи с военнослужащими. И стали меня приглашать на различные мероприятия. Так подошел 2002 год. И мы стали обсуждать, как праздновать 15-летие создания бригады, которая была создана в 1988 году. Хотя военная часть здесь была с довоенных времен, стояли 256-ая, а чуть дальше – 265 мотострелковые дивизии. Потом был 504 учебный полк МВД, а потом уже — 21-ая ордена Жукова Софринская бригада оперативного назначения. И когда стали обсуждать, как праздновать, пришла мысль сделать на территории бригады храм.
-Расскажите об этом храме поподробнее, пожалуйста.
-На территории Софринской бригады сейчас стоит храм святого благоверного князя Александра Невского. Заложен храм был в 2003 году в день пятнадцатилетия Софринской особой бригады оперативного назначения ВВ МВД РФ. Изначально на территории части мы хотели строить часовню, но вовремя одумались, часовня мала, а нашей части необходим именно храм. Однако работы еще много, мешает пресловутый денежный вопрос. Воздвижению храма помогала и администрация Пушкинского района, и частные лица, и ветераны легендарной Софринской бригады.
—А что, разве на территории бригады храма не было?
—Конечно, нет. А необходимость появилась: солдат нужно исповедовать, причащать, крестить. И решили посвятить строящийся храм воинским святым, покровителям воинства. А какого, мы не знаем. Святых воинов много: Георгий Победоносец, Дмитрий Донской, Илья Муромец, Федор Ушаков… И вдруг нам жертвуют икону Александра Невского. И я говорю: «Давайте посвятим храм Александру Невскому» Руководство воинской части согласилось и отправило прошение об открытии храма прямо на Патриарха. Он разрешил, но таким образом храм попал в прямое ведение Патриарха, и был приписан Зеленоградскому благочинию города Москвы. То есть на то время стал ставропигиальным. А храм-то решили строить мы, в нашем приходе. И пришлось долгое время переводить его к нам в приход. В конце концов 27 сентября 2003 года произошла закладка храма.
-Знаково!
-Интересно, что многие события, связанные с бригадой, попадают на церковные праздники. Так 27 сентября попадает на праздник Воздвижения Животворящего Креста. И, видимо, Бог показывает, какой непростой крест несет наша часть, потому что действительно, начиная с 1988 года, все военные тяготы внутри государства выпали на долю наших военнослужащих. А день памяти погибших попадает на 7 апреля, на Благовещение, потому что первым из бригады погиб лейтенант Олег Бабак, было это 7 апреля в Нагорном Карабахе, защищая мирных жителей. Ему было 23 года. И потом в 1995 году погибло много наших военнослужащих 7 апреля в бою за деревню Самашки. Видимо Матерь Божия взяла павших воинов под свой Покров. И решили после этого 7 апреля установить День памяти погибших военнослужаших Софринской бригады. И на закладке храма был депутат Дмитрий Владимирович Саблин. И он откликнулся и стал нам помогать средствами. И большая часть помощи от него была. Пока храм не был построен, служили в помещении при военном клубе, хотя все там было, даже колокола.
Герои России
-А не могли бы вы подробнее рассказать об Олеге Бабаке?
-Олег Бабак, последний Герой Советского Союза, родом из села Виктория, это Полтавщина, Украина. Родители его до сих пор живы. Он пошел по линии воинской службы и распределился по окончании училища к нам в бригаду. Это был честный и порядочный молодой офицер, не было у него лицемерия и обмана. Очень милосердный, он старался найти свой подход к каждому солдату. Олег занимал должность замполита роты по работе с личным составом. И вот девушка с Украины ему пишет письмо, как раз перед тем, как ему уезжать в командировку. Это письмо, написанное на украинском языке, сохранилось. И по ответу на это письмо видно, какой он был человек.
—А что писала девушка?
— Она писала примерно следующее: Олег, страна распадается, армия рушится, и сейчас уже не престижно в армии служить. Давай, уходи из армии, и ты найдешь хорошее место работы, будешь заниматься бизнесом, зарабатывать большие деньги. А он ей отвечает, что если каждый из нас оставит то место, где мы нужны, где мы востребованы, то тогда чему удивляться, что зло будет господствовать повсеместно. Что есть моменты, когда мы не имеем права оставлять то место, куда мы поставлены. И он делом подтвердил свои слова. Он мог не ехать в Карабах, а все равно поехал. У нас есть такой замечательный военный писатель — Борис Карпов. Так вот он пишет об Олеге, что Олег Бабак как-то поехал вместе с сослуживцами в Свято-Троицкую Сергиеву лавру. Там молился, ставил свечи. А это было еще советское время и сослуживцы его удивлялись и шутили, что тебе, мол, надо было не замполитом идти, а священником. Он ничего не сказал на это. И потом возвращаются они обратно, и он пишет родителям письмо, что после посещения лавры видел во сне, как какой-то старец его перекрестил. А в лавре какой старец мог быть? Преподобный Сергий. И это письмо тоже сохранилось у родителей. И когда он попадает в Карабах, то пишет родителям оттуда о тяжелой обстановке ненависти и озлобления между воюющими сторонами. И вот наступает 7 апреля 1991 Пасха. Это была особая Пасха – Кириопасха, тот редкий случай, когда в один день совпали Пасха и Благовещение.
-Наверно, очень редкое событие.
-Да, весьма. Так, в XX веке Кириопасха была в 1912 и 1991 годах; а в XXI веке будет также две Кириопасхи – в 2075 и 2086 годах. После этого следующая Кириопасха будет только в 2159 году. Так что на наш человеческий век выпадает в лучшем случае одна такая Пасха. И вот, в этот наш 1991 год, в Пасху 7 апреля армянские боевики начали истреблять мирное население. И Олег Бабак смог организовать эвакуацию мирного населения и отдал приказ, чтобы все его подчиненные тоже отбыли в безопасное место. Он один остался прикрывать их отход. И в это время боевики обошли его с тыла, и когда он поднимался, выстрели прямо в спину. Похоронен в родных местах на Полтавщине.
-А какие еще герои есть у Софринской бригады?
—У нас есть два живых Героя России – это генерал Григорий Фоменко и ефрейтор Евгений Бушмелев. И еще у нас есть несколько человек, представленных к званию Героя России. Вот, например, рядовой Алексей Шишикин. Был 1999 год, декабрь, штурм Грозного. И так случилось, что отряд наших воинов, человек двадцать, был отрезан от основных сил и попал под обстрел боевиков. Пришлось солдатам прятаться под подбитой техникой. И деваться им было некуда. И конечно, их все равно бы расстреляли. И тогда командир, полковник Анатолий Епифанов, обратился к военным водителям с просьбой помочь своим погибающим товарищам. И парень 19-ти лет Алексей Шишикин отозвался на призыв командира. Что интересно, на призывной комиссии он скрыл, что у него астма, и на Кавказ он мог не ехать. И вот он сел в БТР и поехал спасать тех ребят. Когда он вывез половину, у него загорелся БТР. Он пересел на другой и вывез остальных. Так он спас более 20 человек, а его самого убил снайпер. Подали документы на присвоение ему звания Героя, но звания не дали. Мы потом улицу одну назвали его именем. Хотим полноценную книгу сделать по всем подвигам наших воинов, но пока не удается. Книга должна быть основана на реальных событиях, когда люди не задумываясь, жертвовали своей жизнью, ради других. Надо узнать, понять и описать, что заставило таких людей стоять насмерть. Это непросто. На войне вообще все непросто. А в последние годы Чеченская прокуратура начала требовать документы, не был ли кто-то из воинов замешан в убийстве мирного населения. Но мы к 30-летию бригады думаю, все-таки, издадим такую книгу. А в воинском храме у нас есть два уникальных придела в честь воинских святых, воинских икон.
Три радости
-У вас есть полковая икона, отец Феофан?
-Есть. Вот ее история. Когда я начал служить в дивизии, еще при клубе, пока не было храма Александра Невского, то я думал, хорошо бы, чтобы пришла какая-нибудь воинская икона. Есть иконы Божией Матери, которые связаны с военными действиями – Казанская, например, Касперовская и т.д. И вот приезжаю в трапезную, сижу вечером, пишу бумаги. Был 2003 или 2004 год. Открывается дверь, и заходят люди. Мы, говорят, из Химок, привезли подарки для солдат: канцтовары, гитару и икону. Привезли икону Божией Матери «Трех радостей». И рассказывают, что в XIX веке жил один художник. И вот поехал он в Италию, где ему понравилась картина Святого Семейства. Он покупает ее, привозит в Москву и держит картину у себя дома. Но потом ему надо было куда-то уезжать, и он передал ее одному священнику. Тот освятил ее и повесил при входе в храм ЖивоначальнойТроицы на Покровке, и люди заходили, кланялись ей, крестились. Шли годы. У одной женщины забрали сына на войну. И сын попадает в плен. В это же время ее мужа обвиняют в казнокрадстве и арестовывают. Приехали конфисковывать дом. Но у русского человека всегда остается надежда на Бога. Она стала молиться слезно и от усталости уснула. И снится ей какая-то икона и голос ей говорит: «Иди в храм на Покровку и помолись иконе «Трех радостей». Она вскочила и утром уже была в храме. Никто не знает, где находится такой образ. Она стала осматривать храм и когда стала выходить, заметила тот образ, который был явлен во сне. Она упала на колени и стала просить, чтобы ее сын вернулся из плена, а мужа освободили из тюрьмы, так как он ни в чем не виноват, а сама плачет, плачет, плачет… Потом у нее стало легче на сердце и она пошла домой. Тут подъезжает полиция и ей сообщают, что мужа оправдали и отпустили. В этот же день дом и все конфискованное имущество вернули. А через некоторое время слышат, что кто-то стучится в двери. Открывают – сын стоит живой и невредимый. И все к ней вернулось. К этой иконе потянулось множество людей, особенно военнослужащих и людей, у которых были большие горести. И много было чудес и исцелений. И вот после революции этот храм закрыли, иконы все вывезли. Этот храм открыли в начале 90-х годов. И люди знали, что там был престол и икона чудотворная «Трех радостей». И думали, как бы это икона вернулась в храм. Вдруг туда привозят какие-то пожертвования. Батюшка с помощником стали разбирать, смотрят – старинная икона «Трех радостей». Кто привез, как она туда попала,- никто не знает. И они ее повесили на стену. На глазах у всех перед иконой зажглась лампада. И все дивились этому чуду. Много людей было тому свидетелями.
-А какой это храм?
-Живоначальной Троицы на Грязях. И вот эта икона вернулась, а священника назначили отвечать за взаимодействие с погранвойсками в Синодальном отделе. Это был отец Иоанн Коляда. И вот после этого он стал раздавать военнослужащим такие иконки «Трех радостей» и собрал много случаев помощи при обращении к ней. Вдруг и к нам приходит такая икона. И мы стали выносить ее на присягу, на отправку на Кавказ, перед ней служили молебны. А люди хотели к ней приложиться. А храм-то был внутри части, гражданское население не могло пройти. Я стал выносить ее к КПП, и многие молились и стали получать помощь в разных случаях. Потом я должен был поехать на Кавказ. И мне звонят, что к нам в дивизию приезжает вот этот батюшка Иоанн Коляда. Приехал как раз перед отправкой и привез список с иконы, предложил взять ее на Кавказ. А там наши солдаты и офицеры строили часовню. И два года эта икона находилась там. И все время чувствовалась помощь Царицы Небесной.
-Скажите, Синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями еще не было? На тот момент священников ещё не прикрепляли к воинским частям?
-Синодальный отдел был создан, но и сейчас священники закреплены только в частях Министерства обороны, в других родах войск – нет. И то не во всех частях. На 2010 год, по-моему, было введено всего 240 должностей. Из них — три мусульманских имама, один буддийский лама, остальные – православные. И то не во всех регионах есть, так как не везде находятся соответствующие кандидатуры. На последних сборах, думаю, было около 150 человек, которые стабильно работают на этих должностях. Я тоже нахожусь на такой должности, но не в бригаде, а в соединении противовоздушной обороны Воздушно-космических сил в гарнизоне «Софрино-1».
— Как Ваша должность называется?
-Я помощник командира по работе с верующими военнослужащими. А где нет должностей, там священники трудятся на добровольной основе. Теперь, по крайней мере, по основным епархиям, стараются к крупным, значимым частям прикреплять священников, которые отвечают за окормление военнослужащих. Вот так по благословению митрополита наш храм благоверного князя Александра Невского был принят в Московскую епархию, меня назначили настоятелем этого храма и ответственным за пастырское окормление Софринской бригады. Уже позже меня поставили отвечать за все силовые структуры Пушкинского благочиния: УВД, МЧС, ФСБ. Сборы проводим, представители этих структур приезжают сюда. С прокуратурой работаем, с судами, детскими комнатами милиции, военкоматами. Два объекта войск национальной гвардии. Каждое воскресение, как правило, у нас кто-то выступает: писатели, поэты, приглашаем певцов известных, концерты организовываем, кинопросмотры. В ротах, подразделениях организуем библиотеки. Театры стараемся привозить. Недавно на войсковых машинах привозили в Софринскую бригаду театр «Живая вода». Все моменты духовно-патриотического воспитания мы стараемся поддерживать.
-А сколько раз Вы были в командировках?
-Я был восемь раз, все в Северо-Кавказском регионе. Сейчас надо в Сирию ехать. Там тоже необходимо нести Слово Божие.
—Как вы относитесь к идее восстановления в Вооруженных силах полкового священства?
—Безусловно, возрождение этого института может привести к существенному оздоровлению ситуации в армии. Однако говорить о введении полкового духовенства пока еще сложно. Сегодня окормление военных проводится только силами приходских священников.
Эпилог
ОБ АРМЕЙСКОЙ СЛУЖБЕ
-Отец Феофан, как вы думаете, как священник может облегчить жизнь солдата?
—В каждом конкретном случае необходим индивидуальный подход. Бывает так, что ко мне приходят солдаты и жалуются на тяжелую службу. Я поддерживаю их морально. С некоторыми из них беседовать довольно просто. А бывают такие ситуации, когда человек уже находится на грани нервного срыва. Тут уже, чтобы не случилось ЧП, нужно сообщать командованию. Бывают случаи, что просто необходимо провести в роте со всеми общую беседу о взаимоотношениях между людьми, о совести, о братстве.
-Помогает?
-Часто. Но не следует отказываться и от наказаний. Есть, к сожалению, настолько ожесточенные люди, что их никакими пастырскими беседами не исправишь. Но в основном, помогает. Совесть-то у каждого есть. У меня были случаи, когда некоторые ребята подходили и просили перевести их из одной роты в другую. И если не было каких-то серьезных препятствий, то переводили. Иногда я просил командование части отпустить ребят ко мне на приход потрудиться в храме, чтобы они смогли переключиться.
-А дедовщина случается?
—По счастью, это редкость. Для решения проблемы дедовщины должны быть скоординированы все силы. Нужно привлекать и Церковь, и самих офицеров, и даже родителей. Отмечу, что многие ребята приходят в армию морально не готовыми служить. Они, как правило, вообще не подготовлены к обычным жизненным трудностям, а тем более к тяготам армейской жизни. Происшествия зачастую происходят не из-за насилия, а из-за недисциплинированности. В неделю я исповедую более ста военнослужащих. Обычно я спрашиваю их о том, как проходит служба, какие условия в части. Поддерживая ребят в трудных условиях, мы помогаем им прийти и осознать главное зерно нашей веры – милосердие и любовь.
— Как вы относитесь к солдатам других вероисповеданий?
—Мы всегда учитываем принцип добровольности. Ведь как говорится: «Невольник — не богомольник». Если солдат буддист или мусульманин, то было бы неправильно насильно заставлять его присутствовать на православном богослужении.
Однако я стараюсь, чтобы никто не был обделен вниманием. Даже если солдат не православный, а иноверец, он все равно мне дорог, потому что всех нас объединяет единая Родина. Многие солдаты-иноверцы подходят ко мне с вопросами, делятся со мной своими проблемами. А некоторые наши ребята после службы остаются в нашем храме и даже принимают сан или монашество.
-Спасибо, отец Феофан, за ваш интересный и искренний разговор. Несмотря на свой достаточно молодой возраст, вы стали настоящим отцом для многих ребят. Силы вам и здоровья! Помощи и Благословения Божия вашему благому делу!
Галина и Павел Барышниковы
