Посёлок Бутово. Расстрельный полигон.
Кровь в жилах стынет и мороз по коже.
Невинных жертв и кровь, и боль, и стон
Земля хранит. И мы забыть не можем.
Захоронений братских длинные валы,
Сокрывшие тела от пули павших.
Их боль и скорбь в себя как- будто бы вобравших
Деревьев искривлённые стволы.
Двадцатый век. Уже немало лет
Страна решала важные задачи.
В ней жизней миллионы, лишних только нет,
Но вот тираны думали иначе.
Забывшие про совесть стукачи
Ни клеветы, ни грязи не гнушались,
И попадали в руки палачей
На ком Россия-матушка держалась.
Нельзя не вспомнить имя человека,
Скорбь о котором столь хранима нами,
Священномученник Извеков
Отец Георгий. Протоиерей Донского храма.
Талантливый, достойный человек,
Он верен Богу до конца остался
Но перед мощью грязного навета
Отец Георгий беззащитен оказался.
Что- что? А убивать в НКВД умели.
Донос. Арест. Неправый приговор.
Из пулемёта- очередь в упор.
И тело жертвы сброшено в траншею
Под видимостью классовой борьбы
За что? Зачем? И по какому праву
Расстреливали лучшие умы,
Цвет нации, Великую державу?
Нет, невозможно ни понять, ни оправдать
Ни жажду “справедливой” мести
И ни стремление законности придать
Чудовищной жестокости репрессий.
Священномученика подвиг помнят люди,
У горла ком и слёзы по щекам
Отцу Георгию пусть памятником будет
На прежнем месте возводимый храм.
Плывёт печальный колокольный звон
Напоминаньем о невинных жертвах,
Напоминая нам, живым, о мертвых.
Посёлок Бутово. Расстрельный полигон.